Интервью

В поисках верного курса в океане неопределенности Волков Михаил Юрьевич Генеральный директор СПАО «Ингосстрах», председатель правления

Находит ли российский страховой рынок пути выхода из затяжного кризиса или кризисные явления будут только углубляться? Позволят ли принятые летом поправки в законодательство по ОСАГО сделать систему страхования работоспособной и эффективной? Какие трудности страховщикам принесли внешние факторы экономической и политической напряженности? Как страховщики выстраивают свои системы управления в новых условиях? На эти и другие вопросы портала «Страхование сегодня» отвечает генеральный директор ОСАО «Ингосстрах» Михаил Волков.

Михаил Юрьевич, как Вы оцениваете тенденции, складывающиеся на российском страховом рынке? Справедливо говорить об углублении негативных трендов, приведших к ухудшению финансовых результатов у ряда стратегически важных игроков, или же есть шанс переломить эту отрицательную динамику?

К сожалению, конечно, как мы видим, ситуация пока только ухудшается. Причин этому несколько – во-первых, это текущая макроэкономическая ситуация, которая не обещает ничего хорошего. Очень высокая волатильность курсов валют. Страхование является прямой производной от макроэкономики, и поэтому, конечно, все негативные тренды макроэкономики влияют на страховой рынок.  Во-вторых, на самом страховом рынке продолжаются кризисные явления. Самой острой темой остается ОСАГО, это главный фактор неопределенности. Все негативные тренды, которые были, непосредственно на страховом рынке на сегодняшний день сохраняются. Хотя, конечно, есть и небольшие положительные моменты, правда они пока явно не перевешивают отрицательные. Мы cчитаем, что хотя бы частично текущие проблемы в моторном страховании могут быть нивелированы принятием новой единой методики определения размера расходов на восстановительный ремонт и обязательным досудебным урегулированием споров между страховщиком и потерпевшим. Эти нововведения могут положительном образом сказаться на сокращении количества судебных споров и снижении штрафных санкций к страховым компаниям.

Что Вы думаете, в целом, по поводу пакета поправок в ОСАГО, принятого летом Государственной Думой, они улучшат ситуацию?
Поправки к закону об ОСАГО были нужны, но то, как они принимались, вызывает у меня определенное беспокойство. Процесс проходил в несколько хаотичной атмосфере, и никто до конца не просчитывал последствия принятия поправок. В интервью журналу «Деньги» (от 15.09.2014) заместитель председателя Банка России Владимир Чистюхин сказал, что «расчеты актуариев показывают, что повышение должно быть больше 30%», но тем не менее пойти на большее повышение, чем на 30 %, как я понимаю, ЦБ  не был готов. Несколькими серьезными организациями актуарно обосновано, что с учетом вступивших в силу поправок в Закон об ОСАГО повышение тарифов должно быть более 40%.

Во всем происходящем должен быть экономический смысл, любой потерянный рубль или день должен иметь какой-то резон. Мы должны предпринимать действия, чтобы, по крайней мере, минимизировать свои убытки. Для нас ноль лучше, чем минус. Лучше не продать, чем получить убыток, раз уж ситуация настолько непрогнозируемая. Самое страшное для финансовых институтов – это очень высокая степень неопределенности. Чем больше долгосрочной определенности, тем проще нам планировать свою деятельность, тем проще считать тарифы по добровольным видам страхования и тем проще работать с клиентами на долгосрочной предсказуемой основе.

Какие еще изменения в ОСАГО, помимо повышения тарифов, на Ваш взгляд, необходимы?

Новая тема, которая последнее время активно обсуждалась (хотя в профессиональном сообществе об этом говорили уже довольно давно), – изменение структуры коэффициентов «стаж-возраст». Я считаю эти предложения РСА абсолютно правильными – очевидно, что молодые неопытные водители намного убыточнее, а когда мы видим, что кто-то за кого-то переплачивает, это обязательно нужно корректировать. Однако то, как это было подано на страницах газет и интернета, мне не очень понравилось, потому что из этого снова хотят создать общественную дискуссию, а нужна нормальная профессиональная работа. Если убыточность по молодым водителям и по водителям с большим стажем отличается в разы, а тариф отличается на единицы процентов, то, конечно, это неправильно, и нужно вводить более тонкую шкалу коэффициентов.

Но подходящий ли сейчас момент об этом говорить, возможно, страховщикам следовало эти изменения предлагать раньше?

Вообще-то все в системе ОСАГО – это вещи взаимосвязанные, а значит, сейчас, когда мы видим всю серьезность положения на рынке, это как раз один из вариантов снижения накала.

Не так давно проходила рабочая встреча в ЦБ, и мне показалось, что у коллег есть такое ощущение: раз поправки, которые давно просило страховое сообщество, приняли, то кризис ОСАГО уже прошел. На мой взгляд, это не так. Частично принятые поправки – разумные, правильные, но приводят они только к дальнейшему повышению убыточности. И проблемы автострахования, связанные с автоюристами и некорректным применением законодательства о защите прав потребителей, пока не решены.  

Меня лично также очень беспокоит тема мошенничества. Я считаю несправедливым, что в тариф для честного гражданина мы закладываем выплаты мошенникам.

Тема мошенничества очень актуальна и для западного рынка. Сейчас мы активно общаемся с нашим западным акционером Generali, ищем точки взаимного обмена мнениями и полезным опытом. И как раз мошенничество оказалось одной из тех тем, которые их тоже сильно беспокоят. В рамках европейского законодательства страховщик не может существенно повлиять на тариф, поэтому для них это еще более проблематично, чем в России. Они тоже понимают, что если убрать выплаты мошенникам, это была бы одна из немногих доступных и действенных мер, влияющих на прибыльность страховой отрасли.

Мы в «Ингосстрахе» активно занимаемся поиском научно обоснованных путей и методов противодействия мошенничеству, в том числе связанных с анализом так называемых больших данных (Big Data). Это становится также популярным на рынке. За счет применения различных критериев оценки потенциального клиента (скоринга) можно выявить тех из них, кто с высокой степенью вероятности будет вести себя нечестно.

Повлияют ли, на Ваш взгляд, изменения в системе ОСАГО на отношение населения к страхованию?

Это вопрос профессионализма страховщиков. Если каждая компания будет профессионально и честно работать, это приведет к хорошему общему результату. В текущей ситуации не надо забывать, в первую очередь, что существование ОСАГО – это, в принципе, большой плюс, если вспомнить 90-е годы с битами на дорогах, когда люди не знали, что им делать, если произошла авария. Сейчас уровень социальной напряженности из-за незащищенности человека в таких ситуациях принципиально снизился. А что из обсуждения поправок и ожидаемого повышения тарифов (сравнимого со стоимостью бака бензина) раздули такое негативное общественное мнение, на мой взгляд, несерьезно. Это не настолько большие деньги, чтобы создавать такой ажиотаж. Что нужно было повышать лимиты, ставшие недостаточными, тоже всем было очевидно.

Другой вопрос, что, как я говорил, в последний момент вбрасывались какие-то дополнительные поправки, которые не были продуманы и последствия которых были непредсказуемы. Меня это сильно насторожило, потому что это делалось непрофессионально. Но сейчас, раз уж они приняты и мы живем уже в новой зафиксированной конструкции, нам надо ориентироваться на то, что сделано, не давая этому оценок, а искать механизм, который будет работать к обоюдной пользе и для рынка, и для страхователей.

Конечно, мы смотрим, что делают наши коллеги-конкуренты на рынке. И, к сожалению, даже в тех регионах, где прибыльного бизнеса не может быть по определению из-за актуарных просчетов в определении тарифов, отдельные страховые компании продолжают продавать полисы и сегодня. Могу ответственно заявить, что будущего у этих компаний нет. Рано или поздно, через год, два, три, если не произойдет какого-то чуда, эти компании прикажут долго жить, и мы через РСА будем покрывать их обязательства перед страхователями. Осознанно они это делают или неосознанно – сложно сказать, но действительно - чудес не бывает. Если убыточность зашкаливает сильно за 100 %, а продажи продолжаются – последствия всем понятны.

Наверное, законодатель думает, что он сейчас снимает имеющееся социальное напряжение. Но по факту оно приведет к тому, что через какой-то период времени возникнут еще большие проблемы. Если сегодня где-то полис ОСАГО нельзя купить, то потом настанет время урегулировать убытки, а компаний, продавших полисы, уже не будет, и социальное напряжение от этого только усилится.

Как Вы оцениваете уровень макроэкономического риска, который влияет сегодня на развитие страхового бизнеса и его отдельных сегментов?

Макроэкономическая обстановка только усложняется. Насколько я понимаю текущую задачу, поставленную сейчас перед ЦБ, ее решение требует вести отсчет от показателей инфляции. Как они собираются выполнять задачи по инфляции, я не очень представляю, поскольку курс доллара меняется с огромной скоростью. Мы продолжаем завозить импортные запчасти, а продажи импортных автомобилей, хотя и существенно падают в объемах, но все равно продолжаются. Точечно применение санкций даст толчок импортозамещению, но глобально, я надеюсь, мы полностью не откажемся от импортных автомобилей и других импортных товаров.

Мой личный прогноз в отношении макроэкономики – достаточно пессимистичный. Мне кажется, что кризис будет продолжаться довольно длительное время. В каких отраслях и секторах экономики он будет острее, а в каких мягче, сейчас сложно спрогнозировать.

Очевидно, что падение объемов автопродаж напрямую повлияет на страховой рынок. Что касается остальных видов, то обычно в кризис первыми падают объемы по страхованию грузов, это наиболее чувствительный сегмент, и там краткосрочные полисы. Самый крупный российский перевозчик – РЖД, по их статистике грузоперевозок можно очень четко отследить динамику, и она неутешительна. Это первый сигнал неблагополучия в экономике.

Если никаких катастрофических проблем с санкциями не будет, то такие долгосрочные виды, как морское, авиационное, космическое страхование останутся без изменений. Это договоры индивидуальные, не массовые. Если запуск космических аппаратов продолжается, то и страхование их продолжается.

На Ваш взгляд, большую степень угрозы несут внешние экономические проблемы или все же собственные проблемы самого российского страхования?

И то, и другое, сложно сказать, что больше – это как мозаика, складывающаяся из кусочков. Хуже того, сейчас накладывается одно на другое и входит в резонанс. Одну-две проблемы можно решать конструктивно, но когда их пять и более одновременно – начинается синергия проблем, они не суммируются, а мультиплицируются.

Из-за этого буксуют и другие идеи, например, по реформированию рынка каско – тоже по сути своей правильные, просто момент времени для их реализации выбран неподходящий. Давайте переживем реформу ОСАГО, а потом уже перейдем к решению проблем каско, а не будем пытаться решать все задачи одновременно. Любая из этих проблем влечет за собой много технологических последствий, о которых мало задумываются. Например, с 1 октября страховщикам были нужны новые правила. Проблема не только в том, насколько ЦБ своевременно их утвердил. Ведь еще приходится учитывать, что сами брошюры с правилами нужно напечатать и направить во все региональные офисы продаж по стране. О многих вещах законодатели просто не задумываются – откуда возьмется книжка с правилами в конкретном уголке России? Ее надо напечатать и отвезти, а когда все страховщики в один момент начинают заказывать печать, то и цена в типографиях подскакивает… Само по себе это не сложно, но когда проблемы мультиплицируются, а решать их надо срочно, то ресурсов на их решение не хватает.

Какие еще впечатления и ожидания есть у Вас по поводу работы мегарегулятора со страховым рынком?

Я очень рад тому, что мегарегулятор профессионально и с пониманием относится к тому, что происходит на страховом рынке. Та достаточно жесткая позиция, которая декларируется, для честных, профессиональных страховых компаний, к которым я отношу «Ингосстрах», действительно хороша. Мы можем выполнять те стандарты профессионального поведения на рынке, которые мегарегулятором вводятся и ужесточаются. У нас достаточный запас финансовой устойчивости, качественно размещенных активов, работает квалифицированный персонал. Новые требования к IT-системам – это сложно, но мы в состоянии это сделать. Мы можем спокойно перейти на новый план счетов. Всегда выступали за  МСФО и актуарный аудит. Все это – правильные меры, которые позволят сохранить на рынке только «правильные», ответственные компании, нормально участвующие в конкуренции, и убрать те компании, которые еще совсем недавно работали по принципу: «Зачем нам актуарные расчеты? Берем тариф «Ингосстраха» и ставим ниже на 15 %». В общем, я за то, чтобы мегарегулятор жестко и профессионально регулировал наш рынок.

Другое дело, что понимание есть, и заявления делаются правильные, но (может быть, это только пока) мы не видим жесткости в применении наказаний, следующих шагов. Те компании, которые уже лишились лицензий, были не очень крупными. А проблемы есть и у более крупных компаний. Раз уж регулятор заявляет о твердости своих намерений, у него должны быть возможности, инструменты и политическая воля доводить их до какого-то логического конца. Возможно, покажется, что я не на той стороне стола переговоров в вопросах надзора, но в действительности для профессионально работающих, финансово устойчивых страховщиков жесткий надзор и реальная конкуренция – это хорошо. Профессионализм у нынешних руководителей мегарегулятора есть, остался вопрос, насколько у них есть политическая воля и возможность ее применения по отношению к тем, кто не выполняет установленные ими же стандарты. Профессиональную модель отрасли надо строить до конца.

Уровень качества коммуникации между страховым надзором и страховщиками сейчас выше, чем во времена ФССН и ФСФР?

Я не совсем тот человек, который может это полностью оценить, поскольку с ФССН больше общался в период работы в другой компании, а в составе Совета Директоров «Ингосстраха» прямые контакты с надзором не входили в мои функции. Но мне кажется, что степень того, насколько надзор слышит страховщиков, сейчас повысилась. Есть прямой контакт, мы общаемся и слышим друг друга, никакого дискомфорта в этом плане не ощущается. Последняя встреча с ЦБ, которая была освещена в прессе, – очень показательна в плане того, что диалог идет, и он совершенно прозрачен. Понятно, что роль ВСС в этом очень высока, уже есть успехи и дальше предстоит много работы в этом направлении.

Одним из направлений, где эта работа с госструктурами крайне важна – это страхование строительно-монтажных рисков. Вы согласны, что в результате последних государственных решений, исключающих из строительных смет затраты на страхование (ранее строка составляла не более 1 %), судьба сегмента СМР поставлена под угрозу?

Говоря о тенденциях развития рынка строительно-монтажного страхования, сложно вычленить влияние каждого из факторов – изменения объемов строительства, изменения тарифов и пр. Норма, отменяющая 1 % смет, конечно, окажет свое отрицательное влияние на рынок. Но если говорить объективно, 1 % - это тоже была цифра, не очень-то актуарно обоснованная. Разумеется, и полностью убирать из смет эти затраты было категорически неверно, поскольку теперь эти риски просто перестанут страховать. А страховать их надо, это логично и правильно. Как можно было сделать этот вид вмененным – в принципе, методы все известны, и почему этого не было сделано, я не знаю. Могу только сожалеть, что такие решения принимаются, потому что ни для строительной, ни для страховой отрасли ничего хорошего в этом нет.

Еще одна область, где, правда, обсуждение будущего  государственного решения еще не закончилось – страхование космических рисков. Что Вы думаете по поводу законопроекта Роскосмоса об обязательном страховании космических рисков, не поддержанного Минфином?

Здесь могут быть разные модели, но логично и профессионально все-таки страховать космические риски, везде в мире их принято страховать. При нормальной работе страхового и перестраховочного международного рынка идет глобальное перераспределение рисков. В России исторически «Ингосстрах» – лидер в этом виде страхования, мы продолжаем работать в этом сегменте, выплачиваем убытки, когда происходит страховой случай. С 80-х годов прошлого века мы приняли на страхование более 200 космических проектов Советского Союза и России, у нас одна из лучших на рынке экспертиз по этому виду.

Закон, если он будет качественно написан, продуман и обсужден со страховым сообществом – это, скорее, плюс для рынка. В нем будут прописаны правила игры, а чем они четче определены – тем лучше. Сейчас в некоторых ситуациях возникают сомнения, подлежит ли тот или иной объект страхованию, что именно надо страховать и т.д. Главное, чтобы при написании закона не получилось, как при создании системы ОСАГО – хотели как лучше, а получилось непонятно что. А хороший закон – это хорошо. И «Ингосстрах» в любом случае планирует оставаться лидером этого рынка и готов к нормальной профессиональной конкуренции.

Какие изменения претерпевает в настоящее время рынок корпоративного страхования?

В корпоративном сегменте все проблемы давно известны и нет практически ничего нового. Правда, теперь есть компания, которая активно заняла свою нишу на рынке и с ней сложно конкурировать кому бы то ни было.

Период жесткого демпинга, к сожалению, не закончился: динамика цен, может быть, сейчас и остановилась, но обратный процесс еще не начался. Что приятно, многие из руководителей крупных страховых компаний, с которыми я общаюсь, вроде бы понимают, что из этой ситуации надо так или иначе выходить. Но пока негативный тренд окончательно не переломлен.

Тарифы в корпоративном страховании, так же как и в рознице, должны быть экономически обоснованными, тем более при нынешнем возросшем количестве техногенных аварий. В сентябре было  опубликовано исследование, согласно которому частотность крупных техногенных страховых событий в мире увеличивается. Это все должно быть отражено в тарифе.

К сожалению, жесткая конкурентная среда российского рынка приводит к тому, что многие тендеры выигрываются за счет необоснованно низких тарифов. Страхователи зачастую цепляются за такие предложения. А вот будет ли еще существовать такой страховщик на момент, когда что-то случится, и можно ли при таком тарифе нормально разместить риск в перестрахование за рубежом – это уже другой вопрос.

Горячая тема – санкции. Санкции есть и есть вопросы с тем, как страховать клиентов, которые находятся под санкциями. Такие риски невозможно перестраховать. Емкость российского рынка конечна и ограничена (по всем оценкам, это не более, чем десятки миллионов долларов). Что делать с более крупными рисками – ответа как не было, так и нет, к сожалению.

Когда я готовил свое сентябрьское выступление в Лондоне перед перестраховщиками, я учитывал все эти моменты. Это была первая наша презентация с момента моего назначения, да и, в целом, было правильным выступить лично в сложившейся ситуации. Когда ведешь переговоры с каждым перестраховщиком индивидуально, понимаешь, что бизнес хотят делать все. Потенциал России для них понятен и привлекателен. Но они не могут повлиять на политические решения, которые принимаются их правительствами. Они сами страдают от происходящего. Пути решений искать можно и нужно, заменять валюту расчетов и т.д., но все равно работа существенно усложняется.

Самый сложный вопрос – что будет в случае ужесточения санкций и что делать с теми клиентами, которые уже находятся под санкциями. Тех емкостей, которые есть в России и на рынках, которые в меньшей степени реагируют на санкционные ограничения (Китай, Сингапур, Бахрейн, Индия), может не хватить. Емкости, предоставляемые нам этими  рынками, маленькие, на них разместить большие риски невозможно. Что делать – пока не понятно. Никакая государственная перестраховочная компания с этим не справится, она может чуть-чуть помочь, но кардинально эту проблему не решит.

Помимо проблем международного перестрахования рисков на корпоративном рынке, по идее, должно сказаться и влияние последних крупнейших убытков? Как они могут отразиться на уровне цен, как повлияют на конкурентную среду?

Сложно сказать, думаю, все страховщики среагируют на ситуацию по-разному. Единого ценового тренда точно не будет, поскольку здесь есть влияние слишком многих переменных. Но конечно, многое будет зависеть от развития ситуации с санкциями. На мой взгляд, это сейчас самая большая реальная проблема, на которую мы практически не можем никак повлиять, можем только придумывать пути обхода. Все перестраховщики, с которыми я общался, готовы с нашим рынком работать и дальше, хотят этого, не меньше, чем российские компании, никакого противостояния здесь нет. Есть общее понимание проблемы и поиск решений.

А внутри России проблема здесь, в общем-то, та же что и в рознице – есть компании, которые уже прошли «точку невозврата» и имеют глубокие проблемы с финансовой устойчивостью. У них другого варианта, как продолжать демпинговать, просто нет. И они, к сожалению, портят рынок.

Есть ответственные корпоративные клиенты, которые понимают, что к чему, а есть те, что смотрят только на цену. Некоторые надеются, что если их страховщик – крупная компания из «списка неприкосновенных», значит, ничего не случится.

Крупные профессиональные компании вроде бы все понимают, что период демпинга в корпоративном страховании должен закончиться и тарифы должны быть, как и в любом другом виде, актуарно обоснованными.

Как Вы оцениваете работу, проводимую крупнейшими российскими страховщиками по повышению рентабельности и минимизации отрицательных финансовых результатов? Можно ли сказать, что управленцы и акционеры, наконец, отказались от ориентации на расширение объемов страхования и сосредоточились на прибыльности?

Конечная цель любого бизнеса – это извлечение прибыли. На каком-то коротком периоде времени бывают предпосылки для того, чтобы расти себе в убыток, но не более того. У «Ингосстраха» единственный реальный период убытков за всю историю был в 2013 году, это не было стратегическим ходом, а просто так сложилась обстановка на рынке в связи с ОСАГО – ожидали одно, а получили другое. А так у нас всегда была стратегическая установка на прибыль.

Бывает действительно сложно обеспечить сбалансированный рост, когда большая региональная сеть продает много разных видов страхования. Но если не получать прибыли – не будет финансовой устойчивости, и ЦБ это понимает. Если страховщик больше года несет убытки, это необратимо сказывается на его финансовой устойчивости, а он не может себе позволить ее потерю. Поэтому главное всегда –  прибыль, а уж какие объемы и темпы роста при этом можно себе позволить диктуется множеством факторов рыночной ситуации.

Страховщики, которые продолжают сейчас демпинговать и работать себе в убыток, делятся на тех, кто может себе это позволить (а такую я сейчас знаю только одну компанию) и на тех, которые уже перешли «точку невозврата». К сожалению, у них уже построена такая финансовая пирамида, что других вариантов поведения просто нет, но все равно в итоге их ждет тяжелая участь.

Ни одна ответственная компания, ни один понимающий акционер не будут на протяжении длительного времени настаивать на росте, не приносящем прибыли. Тем более на фоне нынешней ситуации, когда возможность продажи страховой компании давно прошла.

Я с грустью смотрю на уходящих с нашего рынка западных «стратегов», поскольку это тоже очень показательно. Когда международные компании, очень осознанно принимающие подобные решения, перестают считать Россию потенциально интересным рынком, это говорит о многом. Их расходы на управление страховым бизнесом в России перевешивают потенциальные выгоды, которые не понятно когда теперь начнут появляться.

Ни для кого не секрет, что я работал в «Насте» в период ее продажи «Цюриху». Потом придя в «Ингосстрах», на первом же заседании Правления я услышал, что надо бояться такого конкурента, как «Цюрих», поскольку перед ними вечность, и они могут позволить себе все что угодно. Прошло 7 лет, и я искренне сожалею, что их уход приводит к тому, что профессиональных стратегических конкурентов становится меньше. С нормальными конкурентами понятно, по каким правилам конкурировать, хуже конкурировать с теми, которые совершают какие-то действия от отчаяния.

А если добавить сюда очередную «гениальную» законодательную инициативу, на этот раз, касающуюся акционеров, – что они теперь должны нести ответственность, чуть ли не уголовную, а также солидарную финансовую ответственность (что противоречит и Конституции, и другим основополагающим законодательным актам), то понятно, что перспективы продаж страховых компаний новым владельцам еще ухудшатся.

Скорее, я с уважением отношусь к компаниям, которые осознанно сокращают свою рыночную долю, уставный капитал. Это означает предсказуемое и честное поведение по отношению к акционерам и клиентам.

Что будет делать сам «Ингосстрах» в рамках реализации курса на прибыльность и оптимизацию портфеля? В частности, будет ли реализовано ранее озвученное намерение пересмотреть масштабы присутствия «Ингосстраха» в региональной рознице?

Мне кажется, сейчас у нас управляемая сеть продаж, во всяком случае, все то, что мы запланировали сделать, хорошо выполняется. Мы ведем себя как ответственная по отношению к клиентам компания, поскольку заботимся о своей финансовой устойчивости. Мы стараемся себя правильно позиционировать, чтобы быть в состоянии, когда нужно, производить определенные действия. Возможно, со стороны наше поведение сейчас кажется рискованным, но я уверен, что мы двигаемся в правильном направлении.

Ну а дальше все будет зависеть от того, как будет развиваться среда. Мы должны очень быстро и мобильно реагировать на изменения, которые сейчас происходят постоянно. Будем надеяться, что изменения будут, наконец, положительными, и мы соответствующим образом на них отреагируем.

Какие изменения в управленческой структуре Вы уже провели с момента назначения на пост генерального директора?

Особых изменений нет, и тому есть несколько причин. Прежде всего, я уже много раз говорил, что активно принимал участие в жизни компании и до назначения генеральным директором, то есть принимал участие в принятии решений об изменениях, которые были сделаны в последние годы (в том числе реструктуризация управления региональной и розничной сетью, изменения в оргструктуре корпоративного бизнеса, определенные персональные решения по медицинскому бизнесу). Мы проделали очень большую работу, реализовали много правильных решений.

Идеальных структур не существует. Понятно, что задумывавшаяся нами структура может быть не самой оптимальной для текущей ситуации, в которой находится наш страховой рынок. Она предназначалась для «хороших времен», в которых возможно развитие и правильная мотивация людей. Но сказать, что в ней что-то настолько нелогично, что я хотел бы немедленно что-то изменить, тоже нельзя.

Одним из моих первых тезисов и обещаний при вступлении в должность было то, что я хочу максимально сохранить команду «Ингосстраха». Это самая профессиональная команда на рынке. Есть люди, которые подолгу работают в компании. Есть и молодые люди, которые пришли недавно и быстро себя реализовали. Симбиоз таких разных специалистов дает нам хороший результат.

В общем, никаких кардинальных изменений не планируется, но постоянно идет текущая «тонкая настройка», в том числе в отношении программ мотивации. В первую очередь, перенастраиваем систему так, чтобы все сотрудники, начиная от генерального директора и заканчивая простым исполнителем, были замотивированы на финансовый результат. Значимость этого показателя относительно других намного важнее в текущих условиях. Эти настройки достаточно сложные, это не самый простой и приятный процесс, но это позволит нам развиваться дальше.

Кроме того, мы активно занимаемся контролем расходов – и сами, и еще, возможно, запустим  проект с консультантами. В этой части многое было уже сделано, но всегда можно что-то улучшить.

Полагаю с достаточно высокой долей уверенности, что хотя на рынке сложилась неблагоприятная ситуация, «Ингосстрах» на нем позиционирован правильно. Однако те действия, которые совершал менеджмент в 2013 году и совершаем мы сегодня, найдут полное отражение в финансовом результате, в лучшем случае, следующего года. В первом полугодии 2014 года «Ингосстрах» показал хороший результат, и по итогам 9 месяцев этот позитивный тренд сохранялся. Мы начали пожинать плоды ранее проделанной качественной работы, принятых правильных стратегических решений и операционных действий со стороны менеджмента.

Будет ли, в свете последних изменений политической и экономической обстановки, меняться политика руководства группы «ИНГО» в отношении бизнеса за пределами России?

Основные изменения были завершены на предыдущих этапах. Стратегически мы отказались от западных рынков, конкурировать там не имело никакого смысла, а текущая ситуация только подтвердила правильность наших действий. Продажа наших бывших дочерних компаний в Германии, Финляндии и Австрии завершилась еще несколько лет назад.

Наша стратегия сейчас четко ориентирована на Россию и страны СНГ, при этом Россия занимает абсолютно доминирующее положение (более 90% бизнеса). Те проекты, которые мы хотели запустить, мы уже запустили, в том числе большой околостраховой проект – сеть клиник «Будь здоров», включающая 3 клиники в Москве и 7 – в российских регионах. Это очень успешный проект, особенно в Москве. На его примере мы еще раз убедились, как различается судьба бизнеса в столице и в регионах – даже в городах-миллионниках бизнес-проект оказался не так успешен, как в Москве.

В нашу группу входит пенсионный фонд, управление которым в текущей сумятице государственного управления финансовыми рынками также вызывает вопросы. Мы докапитализировали его живыми деньгами, сменили организационно-правовую форму с некоммерческой организации на акционерное общество и намерены в ближайшее время войти в систему гарантирования пенсионных вкладов. Однако, что у нас в стране будет с самой системой пенсионного обеспечения – это очень большой вопрос. Тут опять мы заложники ситуации, хотя, как и в страховании, пытаемся вести максимально честный и профессиональный бизнес, что в сложившихся обстоятельствах непросто.

Кроме того, в группу входит банк «Союз», компания по управлению активами «Ингосстрах-Инвестиции», отдельная компания по страхованию жизни, а также достаточно большая и хорошо развивающаяся компания по ОМС (хотя и в этом виде страхования законодательная ситуация и судьба сегмента складываются непросто).

У нас неоднократно обсуждался вопрос, хотим ли мы иметь дочернюю компанию в Казахстане (это страна, где наше присутствие пока полноценно не представлено, и работает только представительство). Рынок каждой страны СНГ специфичен, они все небольшие и риски их, в целом, понятны.

Самым большим из этих рынков была Украина, где мы в январе 2014 года также открыли поликлинику. Но теперь в этой стране сложная ситуация. Неясно, что будет с самим бизнесом, с курсом гривны, с финансовыми показателями. В национальной валюте компания в настояшее время все планы выполняет, и бизнес продолжается, но что будет дальше – сказать трудно. Надеюсь, что геополитическая ситуация стабилизируется, и не будет предпринято каких-то непредсказуемых действий в отношении  российского бизнеса. Мы готовы продолжать профессионально управлять компанией, на сегодняшний день ее работа под контролем.

Санкции на наши взаимоотношения с дочерними компаниями и на управление группой никак не влияют. Санкции нас, в принципе, беспокоят только с точки зрения перестраховочных емкостей, к которым, впрочем, на сегодняшний день доступ у нас есть.

У «Ингосстраха» хороший уровень финансовой устойчивости, и тот факт, что S&P исключил нашу компанию из списка претендентов на негативный пересмотр рейтинга, подтверждает, что мы управляем компанией осознанно и прогнозируемо. Ведь при рейтинговой оценке S&P исследует результаты компании не только за фактически прошедший период времени, но и оценивает, насколько менеджмент способен управлять компанией в будущем. Они учли также наш положительный финансовый результат за первое полугодие 2014 года. Раз нас убрали из негативного списка, значит, мы достаточно убедительно продемонстрировали, что у нас все под контролем.